Анонсы

 

 
 ПОЖЕРТВОВАТЬ

 

• На ведение миссионерской деятельности... Подробнее…

 

 
 ПОЛЕЗНЫЕ РЕСУРСЫ

  

stsl.ru


Газета "Маковец"  >>

predanie.ru

 

Лекторий миссионерской службы Свято-Троицкой Сергиевой Лавры

«Благотворительность дореволюционного русского купечества». Историк Дмитрий Михайлович Володихин



Кандидат исторических наук, член Союза писателей России
Володихин Дмитрий Михайлович



Братья и сестры, добрый день. Начнем, пожалуй. Итак, это тонкая тема. Начну я ее со слов, несколько необычных в наши времена: «Трудно спастись богатому человеку», говорится в Евангелии от Матфея. «Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие» (Мф. 19, 23-24).

Эти слова известны всему христианскому миру. На несколько строк написано бесчисленное множество комментариев как в древности отцами Церкви, так и в Средневековья, так и до сих пор пишутся эти комментарии. Кто-то полагает, что причиной появления такой странной фразы стала ошибка в переводе оригинального библейского текста: вместо «верблюда» следует читать «толстая веревка» или «корабельный канат», который и в самом деле нельзя пропустить через игольное ушко.

Некоторые ученые, занимающиеся историей Святой земли, принимая слово «верблюд», по-своему толкуют смысл слов «игольное ушко». Они полагают, что в древности так называли одни из небольших ворот в стене Иерусалима, через которые тяжело груженому верблюду пройти было практически невозможно.

Однако частности толкования не заменяют ее общий смысл. А он совершенно очевиден, он таков: чаще всего богатство добывается неправедно. Во всех случаях оно является питательным источником для океана соблазнов. Богатство превращает очищение души в тяжелое дело, а обладание им становится поводом для множества грехов. А, значит, труднее богатому жить праведно, и труднее ему спасти душу. Богатство – это тот источник, который постоянно представляет соблазн для его души, и даже множество разнообразных соблазнов. Обремененный множеством грехов он стучится в райские врата, а ему не открывают: слишком велико бремя, чтобы в загробном бытии воздаяние за бытие земное позволяло бы вознестись к небесам.

Очень сурово высказался по этому поводу апостол Иаков в своем Соборном Послании, его слова звучат почти что приговором для человека, который обладает немалым капиталом. Вот послушайте: «Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни. Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа. Вы роскошествовали на земле и наслаждались; напитали сердца ваши, как бы на день заклания. Вы осудили, убили Праведника; Он не противился вам (Иак. 5, 1-6).

И сейчас в Социальной концепции Русской Православной Церкви сказано, что материальные блага человека сделать счастливым не способны.

Есть и слова Самого Господа на этот счет. В Евангелии от Матфея сказано, что Христос, беседуя с юношей, сказал: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19, 21).

И вот после всего этого, после всех этих слов, я, тем не менее, скажу, что само богатство не есть грех. Обладая богатством, человек вовсе не губит душу автоматически, бедняк не обретет большей праведности по сравнению с богачом только потому, что он бедняк. Богач никогда не станет грешником только потому, что он богач.

Из купеческой среды, которая ближе всего к миру стяжательства, выходили порой величайшие святые христианского мира. Такой светоч русского Православия, как святой Серафим Саровский – ведь он происходил из купеческого рода! Немалым состоянием обладали библейские персонажи Иосиф Аримафейский и праведный Иов. Разве это умаление благочестия?

Что есть богатство в земной жизни? Имущество, вверенное Богом во временное пользование, потому что в земной жизни ничего постоянного нет – все заканчивается смертью тела, физической смертью. Таким образом, имущество вверено до смерти пользователя, до растраты или банкротства.

По представлениям, которым придерживается Православная Церковь, все сущее принадлежит Богу, людям же дается всего лишь право так или иначе распорядиться небольшой частицей Божьего достояния. Чем бы мы не владели здесь, какие бы документы не удостоверяли то, что у нас есть дом, у нас есть машина, у нас есть участок земли, да что угодно – мы этим владеем временно, мы этим пользуемся, но все сущее, я повторяю, и дом, и машина, и участок земли – все принадлежит Господу Богу.

В Новом Завете есть два эпизода, показывающих, как легко человек привязывается к материальным благам, как просто ему поставить собственный капитал между собой и Господом. Вот первый из них, первый из этих двух отрывков:

«Приближалась Пасха Иудейская, и Иисус пришел в Иерусалим и нашел, что в храме продавали волов, овец и голубей, и сидели меновщики денег. И, сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, [также] и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул. И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли» (Ин. 2, 13-16)».

Второй эпизод обнаруживается в Деяниях святых апостолов. Когда ученики Христа проповедовали в общине первых христиан, то «не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян. 4. 34-35). Некий Анания, продав имение с ведома своей жены Сапфиры, утаил часть денег, прочее же отдал апостолам. Святой Петр сурово укорил их за ложь, и сначала Анания, а спустя три часа и Сапфира испустили дух у его ног. (см. Деян. 5, 1-10).

Первый случай здесь, на мой взгляд, в комментариях совершенно не нуждается. Тем не менее, комментариев на этот эпизод Евангелия написано огромное количество. Но что касается второго, то случай этот сложен. Церковь не отрицает частную собственность, Церковь не призывает собрать имущество у всех прихожан в одну кучу и пользоваться им на правах колхозников, у которых теперь одно большое поле, один большой хлев для собранной со всего села скотины.

Коммуна для верующих людей возможна, да она и существовала на протяжении многих столетий в киновиальных, т.е. общежительных монастырях, где у инока не было ничего своего. С необыкновенной строгостью подобный уклад соблюдался во многих русских обителях, особенно же им прославился Иосифо-Волоколамский монастырь.

Итак, своего рода коммуна возможна для христианина, но вовсе необязательна. Когда по благодатным землям Средиземноморья ходили ученики Христа, пыл уверовавших в Него был столь велик, что он добровольно отдавали свои имения, желая для себя более чистой жизни. Именно добровольно! Никогда никому апостолы не говорили чего-нибудь в духе: «Спасти душу можно, лишь отдав общине все, чем владеешь, ибо твой капитал неминуемо приведет тебя к гибели!» Это не из Евангелия, это из репертуара каких-нибудь, я уж не знаю, сектантов, шарлатанов, которые пытаются призвать свою общину, чтобы очистить карманы верующих. Это, скорее, характерно для тех, кто сейчас из веры делает какое-то выгодное предприятие.

Ананий и Сапфира, о которых рассказывает Евангелие, лишились жизни отнюдь не за богатство, иначе мертвыми бы пали все богачи мира. Они подверглись наказанию за ложь, совершенную перед лицом Бога.

Поэтому не согрешает тот, кто распоряжается своим состоянием, оставаясь в воле Господней. Для такого человека его богатство становится инструментом веры и любви.

В раннехристианской Церкви существовал великий ум – святитель Климент Александрийский. Он в сорока двух главах составил объяснение слов Христа об игольных ушах и верблюде. Это сочинение на протяжении многих веков служит идеальным наставлением о том, как богатому человеку спасти душу.

«Поистине, – пишет святитель Климент, – богатства и собственность существуют и подчинены нам некоторым образом так же, как материал и орудия знающему доброе употребление их. Если ты искусно пользуешься ими, из-под руки твоей выходят художественные вещи; если же умелости ими пользоваться тебе недостает, то и вещи принимают неприглядный вид, хотя сами в себе они и невинны. Точно таким же образом и богатство есть орудие. Ты можешь правым образом им пользоваться – тогда оно служит к твоему оправданию; если же кто не умеет пользоваться им так, как следует, тогда оно становится орудием неправедности. Назначение его служить, а не господствовать. Нельзя, следовательно, на то возводить вину, что само в себе ни добро, ни зло, потому что оно невинно, а того нужно винить, кто как во благо, так и во зло эти вещи может употреблять, после того как выбирает то или другое. Полномочно же человек распоряжается ему доверенным вследствие разума и рассудка, обусловливающих собой свободу и самоопределение. Оттого отрешаться должно не столько от богатства, сколько душу от страстей освобождать: эти затрудняют собой правильное пользование богатством. Кто добр и праведен, тот и богатство будет употреблять во благо. Следовательно, отречение ото всего, чем кто владеет и продажу всего своего имущества нужно так понимать, что сказано это с отношением к душевным страстям».

Иными словами, представьте себе очень сложный инструмент, которым можно научиться пользоваться, а можно и не научиться. И, я уж не знаю, здесь сидит несколько женщин, в этой аудитории, так вот, представьте себе, что кому-то из вас достался кухонный комбайн. В общем, это мойка для посуды, например, и так далее, и так далее. Если им научиться пользоваться, то ничего, кроме пользы для домашнего хозяйства он не принесет. Если же, скажем так, сунуть пальцы в розетку или в эту самую мойку, или сделать еще что-нибудь глуповатое, то можно только повредить себе, и больше ничего.

Так же и богатство – сложный инструмент, который может повредить тому, кто им распоряжается, если тот будет распоряжаться им безрассудно. Но само по себе зла не несет.

Лучшим, да и просто самым естественным пустеем для праведного богача, доброго человека, обремененного большим состоянием, становится постоянное жертвование части своего имущества на нужды Церкви и на нужды ближних. Для того, кто приковал себя к вещам и деньгам прочной цепью, этот маршрут либо труден, либо просто невозможен. Тут уж, извините, не человек владеет деньгами, а деньги владеют человеком.

Однако история христианского мира исключительно богата примерами, когда человек состоятельный и даже богатый совершал истинные подвиги веры, становясь благотворителем. Русское Православие богато украшено духовным жемчугом таких самоотверженных благодеяний. Например, очень хорошо известна в русской истории святая Иулиания Лазаревская, вдова дворянина, оставившего большое наследство. Она Христа ради раздала все имущество на милостыню.

Пожертвование считалось спасительным для души и в раннехристианских общинах, и под сенью православных держав Средневековья. Да и позднее современная Церковь придерживается такой же позиции. Радость и полнота жизни не в приобретении, не в обладании, но в дарении и в жертве.

Апостол Павел призывает «памятовать слова Господа Иисуса, ибо Он Сам сказал: блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20, 35). Святитель Василий Великий считает вором того, кто не отдает часть своего имущества в качестве жертвенной помощи ближнему. Эту же мысль подчеркивает и святой Иоанн Златоуст: «Не уделять из своего имущества есть также похищение». Церковь призывает христианина воспринимать собственность как дар Божий, данный для использования во благо себе и ближним.

Но вот теперь давайте посмотрим, а вот такого честного и щедрого благотворителя легко ли найти в наши времена? Да, честно говоря, на него смотрят как на уникум, у многих не укладывается в голове располагать миллионами и тратить их почему-то не на коллекцию автомобилей, не на виллу посреди заповедника, например, и даже, извините, не на покупку депутатского места, а, например, на храм или на помощь приюту, школе, больнице, музею.

Что этим приобретается? Ах, этим приобретается стяжание Духа Святого? Но вот где Он, этот Святой Дух, покажите, принесите, пожалуйста, на тарелке! Его нельзя потрогать, разделить на части, инвестировать в ценные активы, а наиболее ликвидные моменты вывезти за рубеж и положить в сейф где-нибудь в окрестностях Женевского озера, Его нельзя ни съесть, ни выпить, ни поцеловать.

Бизнесмен-благотворитель, к сожалению, до сих пор вызывает у своих коллег по миру деловых людей усмешки, непонимание, подозрение в корыстных мотивах. Между тем, с христианской точки зрения, он ведет себя подобающим образом, единственно подобающим образом. Это для наших дней он – образец, живой шедевр общественной культуры и прочной веры. А еще сто или, тем более, пятьсот лет назад странно было не быть благотворителем!

При Алексее Михайловиче на такого купца посмотрели бы с непониманием, а то и с презрением. И даже в закатную пору Российской империи в конце XIX – начале XX века, когда вера стала оскудевать в сердцах, коммерсант, совершенно чуждый благотворительности, выглядел как эксцентричный чудак: так жить уже позволительно, но все-таки еще несколько неприлично.

Разумеется, и при последних государях из династии Романовых, и даже сейчас отыскиваются ложные благотворители. Эти, расставаясь с деньгами, мечтают о чинах, орденах и иных почестях. Им и цена объявлена еще в евангельское время Сыном человеческим. Сказано в Евангелии от Матфея: «Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного. Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф.6, 1-4).

Но для тех, кто помнит, что легче верблюду пойти сквозь игольные уши, чем богатому войти в Царство Небесное, пожертвование имеют совершенно другой смысл: им награды на Небесах достаточно. А, порой, достаточно одного лишь осознанного действия во имя любви ко Христу и к ближнему своему.

Благотворитель, приближающийся к христианскому идеалу, как говорит тот же святитель Климент Александрийский, «радуется, раздавая, и не скупится подобно (богато) сеющему, чтобы богатую и жатву снять; дает он без ворчливости, без брани и печали, участливо. Но еще лучше этого тот, о коем Господь в другом месте говорит: «Всякому, просящему у тебя, давай» (Лк. 6: 30). Такая щедрость поистине Богу свойственна. Вот учение о совершеннейшем: не ожидать просьбы, а самому того отыскивать, кто достоин благодеяния».

На Руси и в России такие люди были всегда, их всегда было много. Благотворительностью в Московском царстве и в Российской империи занимались все слои общества, богатый и бедный, дворянин и крестьянин – каждый нес свой посильный вклад в храм, отдавал на богадельню, в больницу. Кто-то жертвовал тысячи, миллионы, отдавал поместья, ставил церкви, заказывал для храмов колокола и прочую драгоценную утварь. А кому-то даже не снились подобные богатства. Ну, что ж, он приносил свою копеечку в церковную кружку, и на нее приобретались благовония, кресты, книги, священнические ризы и так далее. Он отдавал Церкви те самые две лепты, которые больше всех остальных вкладов.

Ну, а теперь давайте поразмыслим. Христианство начало утверждаться на Руси в X веке. На протяжении многих веков оно было в состоянии двоеверия. Ну, то есть, с одной стороны, на дворе – христианство, а с другой стороны – помолившись в церкви, народ шел в священную рощу и там еще жертвовал

что-нибудь медвежьей голове или деревянному истукану. Иными словами, у нас было двоеверие.

И, собственно, христианские нормы и обычаи обрели нерушимую крепость уже в послемонгольскую эпоху – довольно поздно. Вот в этот момент стало понятно, что храм – это навсегда, христианство навсегда, крест навсегда в России. И весь быт постепенно стал подстраиваться под жизнь под сенью христианства.

А христианину нельзя жить без храма, церковь требуется постоянно. Если она стоит по соседству с твоим двором, то ты твердо знаешь: храм стоит пуст без пения, как тогда говорили, когда в нем нет богослужебных книг, когда в нем нет утвари, когда в нем нет причастного вина. Богослужение невозможно без священника, дьякона, певчих, а им необходимо жилище, одежда, пропитание.

Следовательно, как на Церковь в общем смысле, так просто и на обычную приходскую церковь, твою приходскую церковь, в самом обыденном смысле надо постоянно жертвовать из года в год, изо дня в день. Такова повседневная необходимость во всех городах и весях необъятной христианской страны – тут ничего не поделаешь.

И вот я бы хотел привести известия о православных благотворителях в среде московских купцов. Собственно, как я уже говорил, они ближе всего по своей профессиональной принадлежности к миру стяжательства, они всегда обладатели богатства, капитала, и для них богатство доставляет самый большой соблазн. Поэтому, тем выше подвиг того, кто научился с детства, с юных лет жертвовать на Церковь и жертвовать на ближних именно среди купцов.

Так, есть предположения о том, что знаменитый купец Василий Ермолин был не только строительным подрядчиком и реставратором при Иване III Великом, но также, возможно, храмоздателем. Такие же предположения высказывались и относительно его предков – богатых «гостей-сурожан». Собственно, гости – это высший слой русского купечества, они занимались зарубежной торговлей, сурожане – это те, кто вел торговлю с востоком, в частности, через итальянскую колонию в Крыму Сурож, он же ныне называется Судак.

Так вот, в этом роду существовал обычай: на старости лет, оставляя дела, в монашеский постриг уходит старший, хозяин, отец семейства. Инок Ефрем, в миру – Ермола Васькин, дед Василия Ермолина, – жертвовал деньги на строительство Спасского собора в Спасо-Андрониковой обители. Его сын Петр незадолго до смерти дал Троице-Сергиеву монастырю вкладом село Куноки.

Род Ховриных-Головиных, происходящий от выезжих греков и занявший видное место в русской аристократической среде, также выступал в роли заказчиков церковного строительства и подрядчиков. Ховрины-Головины – люди фантастически богатые! Да еще, к тому же, по происхождению своему относившиеся к аристократическим родам.

В начале XV столетия на Русь выехали из Сурожа Стефан Васильевич и его сын Григорий Ховра. Внук Стефана Васильевича, Владимир Ховрин, один из богатейших людей Северо-Восточной Руси второй половины XV века, известен как «гость и болярин великого князя» московского. Он построил в Москве, на своем дворе, каменную Воздвиженскую церковь. Почему я подчеркиваю, что каменную?

Сейчас мы привыкли, что большинство церквей в крупных городах каменные. В XV-XVI-XVII веках, в значительной степени еще в XVII-ом, если не большинство, то очень значительный процент храмов были деревянные. А в XV веке в Москве каменных церквей было совсем немного – город был в основном деревянный! И церкви были, в основном, по большей части деревянные. Когда на дворе у купца возникает каменная церковь – это событие для всего города!

Гораздо больше сведений о купцах-храмоздателях восходит к XVI и XVII векам. Столица стремительно растущей России сосредоточила колоссальные богатства. Каменное строительство велось тут с XIV века, но очень ускорилось в середине XV-го, а в XVI-м обретает доселе невиданные масштабы. Богатейшие «торговые люди» вносят в него свою лепту.

Ну, так вот, сейчас будет достаточно сухое перечисление того, что купцы своими деньгами сделали для православной Москвы.

На территории Китай-города с древности стоял храм Николая Чудотворца «Красный звон». В камне его отстроил купец Григорий Твердиков в 1561 году.

Максим Верховитинов, еще один московский гость-купец, вместе с костромским гостем Максимом Шаровниковым в самом конце XVII столетия возвел новое здание церкви Максима Блаженного на Варварке. История этой церкви уходит корнями в гораздо более ранние времена. Еще за столетие до работ, выполненным по заказу Верховитинова и Шаровникова, старое здание храма поднялось на деньги также «сурожанина» Василия Бобра «с братией».

Тот же Василий Бобр и еще два гостя-«сурожанина» – Федор Вепрь и Юшка Урвихвостов – заказали строительство храма Варвары Великомученицы на Варварке.

Храм Живоначальной Троицы в Никитниках возводился в 1628-1651 (по другим сведениям, в 1631-1634) годах, и роль заказчика сыграл известный купец Григорий Никитников. Это замечательный храм, великолепно выглядит, и сам по себе, по богатству узора, по этим кокошникам, прорезным деталям, нишам, красивым завершениям, фигурному крыльцу он напоминает фигуру человека, который, как бы, собрал свои богатства на поднос и, склоня голову, протягивает их небу Царю Небесному: «Господи, возьми!»

Купеческое храмоздательство известно не только для Китай-города, но и для Белого города. Так, например, на средства Ивана Матвеевича Сверчкова, богатейшего гостя, была воздвигнута церковь Успения Божией Матери в Котельниках конца XVII столетия.

Расцветает оно и на землях Замоскворечья, которое позднее назовут «купеческим парадизом», и там действительно жило большое количество купцов в XVII-ом, а особенно в XVIII веках. Церковь Михаила Архангела в Овчинниках построена в 1610-х годах гостем Симеоном Потаповым.

Купчиха Иулиания Ивановна Малютина поставила храм Черниговских чудотворцев Михаила и Федора (1695). На исходе XVII века гостями Добрыниными были возведены храмы Николая Чудотворца в Толмачах и Воскресения в Кадашах. А каменная церковь Покрова Пресвятой Богородицы поставлена в 1702 году на средства купцов Лабазиных.

Понимаете, я перечисляю только какие-то самые известные храмы, большинство которых до сих пор стоит! Можно их увидеть, можно войти в них, можно в этих самых зданиях отстоять богослужение. И я перечисляю только те храмы, которые были построены в допетровскую эпоху.

Но это продолжалось и позднее. В Москве есть знаменитый Елоховский собор – когда-то он был резиденцией патриархов Московских в тяжелую годину Советской власти и тяжелую для Церкви, прежде всего. И этот огромный, поражающий своим величием и масштабом замысла, пятиглавый собор середины XIX века построен в стиле ампир. Так вот значительный процент денег на его возведение и на его обустройство дал московский купец Щапов. Если б не он – не было бы никакого Елоховского собора.

Между тем, повторяю, я называю только самые известные храмы и самые известные имена.

Твердиковых еще при Иване Грозном звали на земские соборы. Твердиковы и Сверчковы поколениями бывали в высшей привилегированной среде русского купечества. Да и прочие, те, которых я перечислил, пользовались репутацией очень солидных людей. Им по росту был поистине царский труд среди всех прочих трудов церковной благотворительности – возведение храмов.

Но это лишь часть, пусть и самая заметная, от суммы разнообразных пожертвований на благо христианской общины. Малыми и большими дарами жизнь храмов поддерживали «торговые люди» самого разного ранга – от купцов-гигантов, которых сегодня именовали бы миллионерами или даже олигархами, до малозаметных лавочников. Иногда только их благотворительные акты сохранили их имена для истории и для потомков – больше о них ничего неизвестно.

Для каждого из русских торговцев той эпохи благие дела в пользу Церкви были делом обычным, естественным. Потребность в них впитывалась с молоком матери, становилась частью личности на протяжении детских лет, отрочества, юности... Придя к зрелым годам, московский делец допетровской эпохи и не мыслил для себя иного.

Благотворительность столичных «предпринимателей» допетровской эпохи с трудом прослеживается по документам. Информация о ней рассеяна по разным архивным материалам, отрывочна, неполна даже в первом приближении. Легче всего обнаружить сведения об их благотворительности в экзотических документах.

В частности, в крупных храмах, монастырях в старину существовал документ, который назывался «вкладная книга». Я, честно говоря, не знаю, существует ли он сейчас, актуален ли он сейчас. А для XV-XVI-XVII-XVIII-го века это было обычное дело. В этой книге записывались все вклады от самых мелких до громадных, говорилось, на каких условиях сделан этот вклад, так чтобы община молилась по душе вкладчика, о его родителях, о его брате, сестре, чтобы это считалось, как раньше говорили «в вечный поминок». И всегда излагалось, что именно пожертвовано, ем и что именно.

Ну, вот, например, стоящая здесь рядом обитель преподобного Сергия Радонежского блистала среди москвичей славой древнего благочестия. Пожертвования в ее пользу иной раз бывали огромными. Служилые аристократы порой отдавали монастырю целые родовые вотчины. Во вкладной книге обители выделены группы «торговых и всяких людей» – вкладчиков от разных городов. Самая большая группа состоит, конечно же, из столичных жителей, потому что они находились здесь, рядом...

Читать всю лекцию >>






Внимание!!!
При использовании материалов просьба указывать ссылку:
«Духовно-Просветительский Центр Свято-Троицкой Сергиевой Лавры»,
а при размещении в сети Интернет – гиперссылку на наш сайт:
http://www.lavra.tv/