Анонсы

 

 
 ПОЖЕРТВОВАТЬ

 

• На ведение миссионерской деятельности... Подробнее…

 

 
 ПОЛЕЗНЫЕ РЕСУРСЫ

  

stsl.ru


Газета "Маковец"  >>

predanie.ru

 

Лекторий миссионерской службы Свято-Троицкой Сергиевой Лавры

«Основание Донского монастыря». Историк Д.М. Володихин



Кандидат исторических наук, член Союза писателей России
Володихин Дмитрий Михайлович



Братья и сестры, добрый день. Сегодня я расскажу вам о Донском монастыре. Слава этой обители создавалась издревле. Огромный, так называемый Большой собор, был построен там в 80-ых годах XVII века. В XVIII-XIX веках на Донском кладбище нашли упокоение выходцы из знаменитых аристократических родов, представители литературных сил России и самые известные люди того времени.

В 20-ых годах долгое время там жил святой Тихон, Патриарх Московский и всея Руси, первый после восстановления патриаршества в 1917 году. Фактически – под арестом.

Впоследствии монастырь был странным архитектурным музеем, куда свозили детали архитектурного декора из тех храмов Москвы, которые в советское время разрушались.

Монастырь едва не стал патриаршей резиденцией. Но советская власть, подумав, решила не давать такой знаменитый монастырь Церкви, и отдала вместо него Данилов. Так, может быть, сейчас Святейший Патриарх был бы в Донском монастыре.

Но Донской все равно потом отдали: медленно мелет мельница Господа, но всякую скверну перемалывает.

И вот история этой величественной, огромной, очень богатой в свое время обители имеет два периода. К первому из них обращаются мало мыслями и думами, в основном же обращаются ко второму. Он связан с первыми государями из династии Романовых, когда монастырь действительно стал большой процветающей обителью.

А мы сегодня поговорим о ранних временах, об эпохе, когда монастырь этот был невелик: там был всего один храм. Он сохранился до наших времен. Именуют его «Старый» или «Малый» собор, и он гораздо меньше по своим размерам, чем масштабный величественный собор Большой.

Но именно с ним связаны события, которые стали одним из важнейших моментов, связанных с историей Руси XVI века. И хотя Донской монастырь первые десятилетия своей истории был невелик, но, тем не менее, с самого начала, с самого первого года его существования он нес в себе огненные воспоминания о событиях страшных и великих.

Для того чтобы подойти к ним, к этим событиям, поближе, я начну издалека.

На протяжении нескольких столетий по России, а до того – по Руси, проходил рубеж, разграничивающий две цивилизации: христианскую и исламскую. Собственно, небольшая русская река Ока и была этой самой границей.

То, что было южнее Оки, то, что было восточнее – принадлежало миру ислама. То, что было севернее и западнее ее – принадлежало миру христианства. По этому рубежу вечно шла война, война беспощадная, страшная, с обеих сторон немилосердная, война на уничтожение.

Конечно, русские города были и южнее Оки, но Ока была очень важным оборонительным рубежом. Туда каждый год: есть война, нет войны, обязательно выходила большая оборонительная армия в несколько полков, расходилась по городам и стояла там на протяжении месяцев в полной боевой готовности.

Это очень дорого стоило стране. Представьте себе: каждый год несколько месяцев держать под ружьем огромную армию, отрывать людей от работы, и, в общем, довольно много платить за это удовольствие.

Но так было необходимо. Вся наша страна, весь наш народ на протяжении нескольких веков жил, бурно развивался, строил новые города, писал новые книги, молился в храмах, находясь на краю гибели: угроза с юга, угроза татарская, нагайская – постоянно существовала, постоянно присутствовала. Народы ислама в любой год в любой месяц могли осуществить вторжение, пересечь этот рубеж и углубиться в коренную Русь.

И были ситуации, когда страна находилась на грани гибели и распада. Собственно, крымские ханы уже планировали ее расчленение на несколько улусов. И если бы когда-то, в XVI, XVII, XVIII веках на Оке или где-нибудь рядом с нею наши предки не столь стойко выдерживали бы натиск, то как знать: нынче Москва была бы, может быть, украшена вовсе не колоколенками, а минаретами. Вполне такое могло быть.

Стояли на этом рубеже насмерть, так, как в 41-ом году под Москвой.

Собственно, у Литвы и Польши были те же проблемы. Там эта граница между крестом и полумесяцем проходила дальше. Поляки и литовцы по-своему организовывали эту оборону, но у литовцев это получалось хуже, чем у нас, и время от времени страшный разрушительный набег достигал не то, что границ Украины, что вы! Татары Украину пересекали всю полностью и доходили до Белоруссии, а иногда и до южной Прибалтики.

Эдакий длинный кинжал, который вонзается в тело восточнославянских земель и вырезает оттуда живую плоть.

У нас – бывало также, чуть только случалась какая-нибудь оплошка. И горели русские города, и уводили русских в полон…

В 1505 году сто тысяч человек было уведено из Литовской Руси: литовцы не смогли как следует оборонять свой рубеж. А в 1571 году – наши сплоховали: несколько десятков тысяч человек угнали в Крым. И если попадали русские люди в полон, а это случалось довольно часто, я расскажу, почему так происходило, то они оказывались на рабских работах в Крыму. Цветущее благосостояние этого края было определено в большей степени не великолепными природными свойствами, а постоянными вливаниями дешевой рабочей силы, рабов.

А если их не оставляли в Крыму, то их отправляли на арабские рынки. Такие были, и на них ворочали большими делами просвещенные торговцы из Европы. Из Северной Италии, например, генуэзцы, которые давно обосновались в Крыму. И вот они брали русских рабов и эта «белая русская слоновая кость» расходилась по всему Средиземноморью, попадая куда-нибудь в Судан вместе с караванами арабов и берберов. И не сто тысяч, и не пятьсот, а миллионы восточных славян уходили в рабство.

Когда говорят о столкновениях на этом рубеже, между миром ислама и миром креста, обычно упоминают несколько больших походов. Все в школе учили «Батый и его рать», верно? Все знают, как пала разрозненная Русь в середине XIII века. Все, наверное, помнят о том, как освобождена она была на Угре Иваном III от выплат дани. Но это только самое значительное событие. А Дюденева рать, а Неврюева рать, а Ахмылова рать, а Федорчукова рать? Это все – нахождение иноплеменников, огромных армий, которые разоряли Русь, жгли города, уводили в полон!

Разве они прекратились в XVI веке? Да нет, ничуть не бывало! Если не приходил крымский хан, как тогда говорили, «в силе тяжкой», то есть с артиллерией, с турецкой янычарской пехотой на штурмы наших городов, то тогда приходили царевичи, то есть сыновья хана, так называемые «царевичи», с армиями в несколько тысяч человек.

А если не царевичи, то мурзы – знатные люди, крымские, нагайские, когда была Казань – значит, казанские, когда было Сибирское ханство – значит, сибирские…. И все они с тысячными отрядами приходили на нашу территорию, для того чтобы добывать ценное имущество, и самое ценное имущество – русскую слоновую кость. В огромных количествах.

Повторяю: армия стояла каждый год по многу месяцев, и раз в несколько лет случался большой набег. А раз, примерно, в пятнадцать-двадцать лет – великий набег.

И однажды, например, в малолетство Иоанна Грозного, когда он был маленьким мальчиком, на юге случилось именно вот такое вот великое нахождение иноплеменников. Из Москвы прибыли представители боярского правительства, которые увещевали рать: «Братья, стойте крепко! Будет вам великое жалование! Нынче от вас многое зависит!» А наши воинские люди ответили просто: «Мы готовы пить смертную чашу!»

Ну, вот. Все это я рассказал для того, чтобы было понятно, что происходило в южных областях Руси, и как страшно было, когда если кто-нибудь сплоховал на этом рубеже и вот такой «кинжал», пройдя через полки, обманув их как-то или пробившись через них, достигал самого сердца России, срединных ее городов: Москвы, Рязани, Тулы! И защититься было нечем, кроме крепостных стен. И потери наши были громадны.

И, как вы понимаете, сталкивались две абсолютно чужие враждебные друг другу культуры: одна, христианская, оборонялась, другая, исламская, нападала. Потому что походов православных воевод куда-нибудь в Крым или в нагайские земли за рабами не было. Тут у нас было некоторое отличие.

Так вот. Эта война велась насмерть, и ради любовного и милосердного отношения к своей семье, к своему народу, к своей Церкви, ратники на рубеже должны были убить как можно больше врагов, дабы они больше не вернулись через год, через два, через пять, через десять лет, чтобы грабить, жечь и уводить в полон.

Очередной великий набег крымского хана Казы-Гирея состоялся летом 1591 года. И встретила его Россия худо. Значительная часть российской армии стояла тогда на новгородчине, на псковщине: шла война со Швецией. Защитить южные регионы России было очень сложно. Крымский хан шел, как раз, «в силе тяжкой», с ним было сто тысяч бойцов, в том числе пушки и турецкие янычары.

И собрать большую армию не успели, а отзывать ее с севера было бесполезно: она, чего не делай, все равно не успела бы к месту. Оставалось малые силы собрать и как-то защититься. Ну, южные города защитить уже никак не удалось, на реку Пахру бросили небольшой отряд из 250-ти человек под командованием князя Бахтиарова-Ростовского.

На переправах защититься они не смогли, татары отряд разбили, многих взяли в плен, но часть отряда спаслась, и в Москве хотя бы узнали, где в этот момент находится татарский хан со всеми своими силами.

Долго решали, как поступить. И решили следующее: южнее Москвы, ну, сейчас-то это территория Москвы, а раньше это было южнее Москвы, соорудить оборонительный рубеж. Примерно, от Данилова монастыря, который выступал в качестве своего рода форта, по Данилову валу, Серпуховскому, по тому месту, где сейчас находится Тульская площадь, станция метро Серпуховская, и так далее, до Донской площади. Вот эта линия, по которой был сооружен вал.

Он защищал мягкое подбрюшье Москвы, Замоскворечье. Там не было массивных крепостных стен. Между тем, район был богатый, но совершенно открытый для неприятеля. Что было делать? Надо было защищать своих.

И в это место привели так называемый «Гуляй-город». Раньше он очень хорошо зарекомендовал себя при обороне от других татарских армий.

Что такое «Гуляй-город»? Телеги, на которые ставились деревянные щиты, и за этими деревянными щитами оборонялись наши воины. Воеводы знали особенность русских в ратном деле. У всякого народа есть свой дар относительно ратного дела. Кто-то хорош в лихой кавалерийской атаке, кто-то замечательное дарование имеет к стрельбе на дальние дистанции, кто-то весьма дисциплинирован, когда войска сходятся лоб в лоб. Наши славились тем, что они очень хорошо держатся в обороне. То есть дай небольшой даже, самый скромный оборонительный рубеж, эти самые телеги с деревянными щитами, и русские люди сражаться будут в десять раз лучше, чем просто в чистом поле! В чистом поле им сложнее было держаться.

Вот эту особенность и учли. Выкатили «Гуляй-город», который занял эту самую оборонительную линию, и за этим Гуляй-городом поставили шатер – походную церковь, освященную в честь преподобного Сергия Радонежского.

Долго ждать татар не пришлось, и когда они прибыли под Москву, их ожидало два сюрприза. До сих пор обстоятельства складывались в их пользу: собрать большую армию не удалось, собрали крохи, все, до чего быстро могли дотянуться. И, конечно же, лучшие ударные силы и лучшие полководцы были в этот момент не в Москве.

Отдали армию человеку родовитому, но не очень талантливому – князю Федору Мстиславскому. Рядом с ним был Борис Федорович Годунов, как администратор и стратег, человек недюжинных способностей и дарований, но как полководец – ни особенного опыта, ни особенного умения он показать не мог. Однако, чувствуя, зная, что это напряжение на юге нарастает, незадолго до нахождения иноплеменников Казы-Гирея вокруг Москвы поставили каменную стену, которая именовалась «Царь-город» или «Белый город».

И на этих стенах стояли пушкари с зажженными фитилями. Хороша, может быть, татарская конница, но бросать ее на приступ таких стен было уже неудобно. А там, где город не был защищен, со стороны Замоскворечья, стоял тот самый Гуляй-город – тоже неприятная неожиданность!

4 июля татарские войска оттеснили русские дворянские сотни к Гуляй-городу, и там началось сражение. Сражение длилось весь день. Каким образом оно шло?

За деревянными щитами стояли стрельцы, палили из ружей по наступающим татарам, а когда те подступали вплотную, сражали их ручным усечением, как говорят документы того времени. Иными словами, люди лезут на эти деревянные щиты, а им отсекают руки, их сбрасывают с этих щитов под ноги других, которые наступают и наступают.

Основные усилия прикладывались к взлому русской обороны на флангах, то есть где Гуляй-города не было, и его можно было обойти в районе Котлов от Воробьева и у Данилова монастыря.

Крымцев неизменно отбивали, нанося заметный урон и захватывая пленников. А как только отбивали атаку крымцев, начиналась наша контратака. Вот из-за этого Гуляй-города выезжали дворянские сотни, наша русская кавалерия, и бросались в атаку на татар. Те, в свою очередь, подбрасывали резервы, оттесняли сотни. Тогда наши вводили войска наемников – у нас было некоторое количество европейских наемников, литовских и немецких, и останавливали контрнаступление татар.

Вот таким образом, как тогда говорили, «травились» легкие силы целый день, целый день стреляли наши стрельцы, и, как говорят документы того времени, «бой шел ровно».

Казы-Гирей никак не мог проделать брешь в русской обороне легкими силами, а ввязываться в большое сражение, видимо, не хотел: это могло плачевно для него обернуться. Но все-таки он оставался у Гуляй-города, у него были преобладающие силы, и на следующий день новый его удар мог, все-таки, покончить с Гуляй-городом.

А что тогда произошло бы? Тогда ему досталось бы все огромное богатое Замоскворечье, и, кроме того, через реку тогда можно было бы пускать огненные стрелы в Кремль, в Китай-город… И, как на грех, стояла страшная жара, не так давно в Москве работали банды поджигальщиков, то есть мародеров, которые сперва устраивали пожары, а потом старались, пока пламя полыхает, вытаскивать ценное имущество из домов. За это судили и наказывали на Руси страшно, но таким преступным промыслом многие люди продолжали заниматься.

И вот как раз выдалась жарчайшая погода, и как раз недавно выловили и казнили многих поджигальщиков. Если бы татарские огненные стрелы перешли бы в Москву, то могло случиться страшное бедствие! Помнили 1571 год: он был-то всего 20 лет назад! Еще живы были очевидцы того, что случилось под Москвой! А тогда войска дрогнули, войска допустили татар к Москве, как и в этот раз, и не смогли защитить город. Татары подожгли Москву, она выгорела вся, в ней погибла целая армия, несколько полководцев полегло, в том числе главнокомандующий раненный задохнулся от жара в своем погребе, и Москва не могла на протяжении нескольких десятилетий восстановиться: сплошь были пустоши-пустоши-пустоши… Страшная была катастрофа! И все очень боялись, что опять будет то же самое. И действительно ситуация была на грани этого.

Так что некоторые вельможи, которые до конца понимали, что происходит, просто плакали, обливались слезами, опасаясь, что, ну, сегодня они еще выдержали, а завтра – оборона будет взломана, и произойдет катастрофа…

Ночью, со стороны Москвы, со стороны крепостных стен работала артиллерия. Работала она и из Гуляй-города, работала из монастырей – многие удивлялись, что происходит? Не понимали: ведь артиллерия того времени с такой дистанции просто не могла добить до татарских позиций, она хороша была, когда татары идут в атаку! Стрелять в ночи в белый свет как в копеечку – ну просто тратить порох и ядра! Тем не менее, стоял страшный гром, а небольшой русский отряд военачальника Янова наехал на татарские позиции и устроил там переполох.

На следующее утро, 5 июля 1591 года, русские ратники, защищавшие Москву, пришли в изумление: враг пропал! Сильное огромное войско, недавно изо всех сил взламывавшее русскую оборону, исчезло! До рассвета Казы-Гирей снялся со станов, скорым ходом отступал на юг, оставляя имущество, лошадей, бросая тела задавленных в спешке!

Обратный путь Казы-Гирея был страшен: он был устлан мертвецами и умирающими. Дворянская конница и казаки гналась за этой армией, но тут была определенная нерасторопность, потому что преследование начали не сразу, и в южных областях Руси просто проклинали в этот момент Москву, потому что не защитили, когда Казы-Гирей проходил на север, а потом не смогли защитить тогда, когда он отступал. А отступал он, понятно, прихватывая из деревень и малых городов всех, кто попадался ему на глаза, в полон.

Но, тем не менее, все-таки нагнали арьергарды крымской армии и, в свою очередь, захватили по разным сведениям от четырех сот до тысячи татар. Трофеями стали кони и верблюды во множестве оставленные неприятелем.

6 июля Казы-Гирей был за Окой. Он еще попытался приступить к малой русской крепостице Дедилов в районе Тулы, но, понимаете, так бывает, когда от большого войска «дух отошел». Сил не было по-настоящему сражаться, поэтому даже эта малая крепостица от Казы-Гирея отбилась.

Бегство Казы-Гирея до сих пор вызывает вопросы у историков: причины его не вполне ясны. Самая выигрышная для русского самосознания версия, официальная, состоит в том, что лагерь крымцев приведен был в ужас и смятение этой удачной кавалеристской атакой небольшого русского отряда, и русские пушкари, бесшумно и незаметно перетащив свои пушки к татарским позициям, неожиданно открыли огонь, посеяли панику. И в результате деморализованный противник ретировался.

Красивая эта версия, красивая. Но она не находит в источниках достаточного подтверждения! Ну, действительно, был набег небольшого нашего отряда, удачный набег… Но что касается перетаскивания наряда, как тогда называли артиллеристских орудий, ночью, в XVI веке – ну что вы!? Эта версия, очевидно, вызвана действиями конной артиллерией XIX века или какой-то легкой артиллерией XX века!

Для XVI века тяжелыми неповоротливыми пушками, дистанция выстрелов которых была очень невелика, и возможность попадать в цель и днем-то была низкой, такими пушками устроить огненный вал было просто невозможно! И татар напугать артиллерией также было невозможно: они ее прекрасно знали, сами возили ее на Русь и использовали ее при взятии русских городов. Тем не менее, артиллерийский огонь был! Явно, что он шел мимо неприятеля, но зачем-то ведь его производили!

И вот версия более правдоподобная, более верная. Дело вот в чем. Время от времени русские армии применяли против крымцев хитроумную и весьма жестокую тактику. Жестокую к своим же. В стан неприятеля пребывал ложный пленник. То есть, иными словами, человек в богатых доспехах, в хорошей одежде, ясно видно, что какой-то знатный военачальник во время боя как бы случайно попадал им в плен. Или некий гонец как бы случайно с важным письмом попадал в руки татар.

Что его ожидало? Его ожидали, конечно же, допросы и пытки. И, скорее всего, он должен был погибнуть в плену. Главное было: под пытками держаться одной версии, что большая армия подходит на подмогу.

Крымцы ходили к нам для того, чтобы брать добычу, завоевывать полон. Серьезное лобовое столкновение для них было гибельно и ненужно. И поэтому, в общем, такое столкновение не входило в их планы. Время от времени, клюнув на удочку вот этого ложного пленника, татары уходили.

И в этот раз действительно все так и было! Некий дворянин, семье которого пообещали большое вознаграждение пошел на такой подвиг самопожертвования, попался в плен крымцам и держался под пытками строго того, что да, подходит из Новгорода большая армия, вот сейчас она подойдет, а завтра мы вас будем бить!

Его мнение подкреплено было выстрелами орудий, которые специально были придуманы для того, чтобы ввести неприятеля в смущение и растерянность. Попавший в плен к татарам пленник сказал, что это – артиллерийский салют, что люди радуются, встречая армию, которая пришла, чтобы их спасти и завтра разбить татар.

И вот это-то – действительно отбросило неприятеля от города. Конечно, с потерями. Но здесь мы видим смысл чисто тактический: да, удачно сражались 4-го, да, удачно применили уловку в ночь с 4-го на 5-ое! Тактически победили! Но у всех этих действий есть еще и высший смысл! И он раскрывается, если взглянуть не на то, как ведет себя князь Федор Мстиславский, и не на то, какие хитрости придумывает боярин Борис Федорович Годунов! А на то, как ведет себя Государь Московский и всея Руси Феодор Иоаннович.

Это был великий молитвенник, человек, который не желал принимать царский венец, а более желал сделаться монахом. Который в большей степени любил путешествовать с паломническими целями в монастыри, чем держать совет с боярами, который всю свою жизнь прожил беспорочно!

И вот есть несколько свидетельств, что же на самом деле произошло в царском дворце. Голландец Исаак Масса впоследствии записал воспоминания очевидцев. Великий князь Феодор Иоаннович видел все сражение с татарами из своего дворца, расположенного посреди Москвы на высокой горе у Москва-реки, и горько плакал, говоря: «Сколько крови проливает за меня мой народ! О, если б я мог за него умереть!»

Наш летописец утверждает, что царь молился о спасении Москвы. Другой летописец, возникший в церковной среде, говорит, что царь молился о спасении Москвы день и ночь!

А патриарх Иов приводит свидетельство о настоящем чуде, которое произошло 4-го июля. Это чудо было даровано от Бога через икону Богородицы. Эта Донская икона Пречистой Богородицы когда-то оказала вспомоществование предку Феодора Иоанновича, князю Димитрию Донскому на поле Куликовом, где русские полки разбили Мамая.

Феодор Иоаннович приказал устроить соборное моление Богородице и крестный ход с Ее чудотворной иконой, сам долго молился перед образом, призывая Пречистую заступиться за город и за всю страну христианскую. Как только крестный ход завершился, Государь отдал распоряжение отнести святыню к Гуляй-городу, туда же, где в походном шатре располагался походный храм преподобного Сергия Радонежского.

В день битвы царь вновь молился и укреплял своих приближенных, говоря, что бояться Казы-Гирея им не стоит. Царь был уверен, что ничем иным, как заступничеством Богородицы и святых чудотворцев, хам будет отброшен «со стыдом и срамом»!

Ну, и, наконец, новый летописец прямо сообщает о чуде, которое было совершенно через нашего монарха: когда царь наблюдал из окна за своими ратниками и крымцами, которые сражались за Москвой-рекой, за его спиной встал боярин и дворецкий Григорий Годунов, видный человек, крупный придворный. И, не выдержав напряжения от этого зрелища, Григорий Васильевич расплакался.

Утешая его, царь молвил: «Ты не бойся! Сей же нощи поганые побегут, и завтра тех поганых не будет!» Это доброе пророчество, свершившееся на следующий же день Григорий Годунов сейчас же разнес по войскам.

Так вот, подданные знали, что известный их молитвенник-царь предрекает победу, предрекает то, что на следующий же день войск татар не будет под Москвой, что и свершилось, и они заметили, что Государь Московский и всея Руси, не в пример многим своим предкам, в том числе и воинственным людям, остался в Москве, в то время, как многие из этих предков при такой же угрозе уезжали и прятались в северных городах.

И вот после того, как татар отогнали от Москвы, встал вопрос, что надо как-то это чудо увековечить. Все помнили, что был крестный ход, что святыни были в шатре за спинами сражающихся ратников, все помнили, что государь произнес пророчество, простояв день на молитве, все понимали, а тогда все понимали это очень хорошо, что произошло настоящее большое чудо. Заступничеством Богородицы избавлена была Москва от падения и страшных бедствий.

Построен был храм Перенесения Честных Древ в Симоновом монастыре, но этого показалось мало. И вот Государь Феодор Иоаннович решает поставить монастырь, новый монастырь в честь этой победы и в честь этого чуда.

Я зачитаю вам сейчас несколько выдержек из источников того времени. Пискаревский летописец: «А на том месте, где обоз стоял (это Гуляй-город, – прим. Д. В.), велел поставити храм камен Пречистые Богородицы Донские и монастырь согради, и игумена, и братию учини, и вотчину пожалова под Москвою село Семеновское – всего семь верст от Москвы по Калужской дороге».

Греческие иерарх, пребывавший тогда на Руси, Арсений Елассонский, сообщает, что да, тогда был создан монастырь, и царь пожелал, чтобы там было общежительное устройство.

Патриарх Иов сообщает хронологические подробности о возведении монастырского собора: «По прошествии года с небольшим после победы над крымцами благочестивый самодержец повеле устроити монастырь честен близ царствующего града Москвы на том месте и держит преждереченный град-обоз стояше и в нем созда церковь камену во имя Пречистыя Богородицы четныя и славныя Ея похвалы и всякими изрядными ея лепотами пречудно украси ю и подобие пречудной иконы Пречистой Богородицы Донския написати повеле златом и каменем дорогим украсив».

Иными словами: сделали список с чудотворной иконы Донской Пречистой Богородицы и отдали в монастырь, который находился южнее Москвы.

Собственно, это и есть будущий Донской монастырь. Изначально он был просто Богородичный, а впоследствии молва, связывая его вот с этим списком Донской иконы, переименовала его в «Донской».

Он был основан, как вы видите, год с небольшим после победы над Казы-Гиреем – это, значит, конец лета-осень 1592 года, может быть, начало 1593 года. Вот это – точная его дата.

Существует в одном из источников XVII века мнение, что основателем Донского монастыря был Борис Федорович Годунов, поскольку он, как человек не только умный, но и весьма тщеславный, решил посреди монастырского храма на стене поместить изображение великого военачальника Бориса Годунова, то бишь себя: вместе со святыми, вместе с праздниками красовался его портрет.

Но то, что один тщеславный государственный муж решил увековечить свою память вот таким вот странным образом, еще не значит, что сам собор и сам монастырь устроен его иждивением. Большинство источников четко говорит, что это собор и этот монастырь есть результат веления московского чудотворца, местночтимого святого Государя нашего Феодора Иоанновича.

Для Феодора Иоанновича основание Донской обители было столь же естественным, как дыхание или речь: он молил Царицу Небесную о помощи, Она откликнулась на государево моление и обратило вспять иноплеменное воинство. Таким образом, поступила так же, как в представлении русских людей еще в 1395 году при нашествии на Русь орды Тамерлана Она остановила его по препровождению из Владимира в Москву чудотворного Ее образа.

Соответственно, православный монарх сажает в свою землю зернышко, из которого впоследствии разрастется великое дерево благочестия Донского монастыря.

Каждый год 5 июля в память об избавлении от агарян совершалось особое празднование, крестный ход из Кремля в этот монастырь.

Ну, и, завершая историю обоснования Донского монастыря, я хотел бы сказать следующее. Донской монастырь – не только знаменитая, но и честная обитель, украшенная многими подвигами благочестия. И, вместе с тем, это памятник доблести русских ратников, которые в этом месте когда-то отстаивали сердце христианской державы от натиска крымцев. И, кроме того, это – средоточие памяти о той великой борьбе, которая шла на этом христианско-исламском фронте в течение многих и многих веков.

Вот представьте себе: Батыева рать, это еще не исламское воинство, это еще монголо-татары, язычники – ислам укрепляется в Орде в середине XIV века. Но вот XIV век, XV, XVI, XVII… И последний набег относится к середине XVIII века! К середине XVIII века! Уже Российская Империя, уже Петр I правил и лежит в гробу! Уже сменилось на троне несколько императриц! А вот эта реальность, реальность пламени, которое то и дело зажигается на наших южных окраинах, когда горят наши деревни и города – она никуда не уходит! И с ней можно было справиться только силой!

И на протяжении нескольких веков судьба нашей страны состояла в стойкости наших ратников. Пили они смертную чашу или избегали ее, но, слава Богу, люди тогда были крепкие, они стояли, как надо! В основном.

Однако, когда этой простой, прямой и честной воинской силы не хватало, тогда у Руси оставался еще один резерв, самый последний и самый верный: заступничество Пречистой.

На сегодня все, спаси вас, Господи!

 

 Читать всю лекцию >>





Внимание!!!
При использовании материалов просьба указывать ссылку:
«Духовно-Просветительский Центр Свято-Троицкой Сергиевой Лавры»,
а при размещении в сети Интернет – гиперссылку на наш сайт:
http://www.lavra.tv/